Мы — есть! - Страница 247

247

— Если вы еще не поняли, господа, — снова заговорил лор-капитан, — то перед вами ваш родной мир, планета Земля. Вы сейчас находитесь на высоте нескольких тысяч миль, на нашей боевой станции, которая лишь немногим меньше здешней Луны. И наш орден, и Конфедерация Фарсен находятся отнюдь не в вашем мире. Скажу больше, Солнце вместе с несколькими сотнями близлежащих звезд замкнуто в непроницаемый извне пузырь. И благодарите за это Бога, господа, а то бы нашу планету давным давно завоевали. Земля отстала в развитии от остальных на тысячи лет и не способна дать отпора войскам более развитых планет. Орден, конечно, запретил межзвездные войны и пытается следить за соблюдением этого запрета, но мы не боги и за всем уследить не в состоянии. Пример тому — планета Фарсен, которую атаковали втихомолку от нас. Десять лет фарсенцы вели страшную войну, защищая свою родину от чужаков. Четыре миллиарда человек погибло. Вслушайтесь в эту цифру, господа. Четыре миллиарда!

— Господи боже мой! — вздрогнул артиллерийский полковник, так и продолжавший стоять. — Что же там за война такая была?

— Страшная война, генерал Гласс позже расскажет вам подробнее, если пожелаете. Хорошо, что мы все-таки узнали о происходящем и совместно с армией Фарсена уничтожили захватчиков. Но об этом потом. Я понимаю, что вы все до крайности изумлены тем обстоятельством, что вас спасли люди с других миров. Многие даже не слышали, что наш мир далеко не единственный во Вселенной, и сейчас растеряны. Но я говорю вам правду, и те, кто решит рискнуть, увидят все своими глазами.

— Но зачем вам мы? — спросил кто-то, Артемий не понял кто.

— Это моя инициатива, господа, — вздохнул лор-капитан. — Так получилось, что попав в орден, я сразу оказался в гуще событий. Буквально через два месяца на меня свалилась огромная ответственность, руководство очень масштабным делом. После окончания этого дела мне поручили еще одно, куда более масштабное. Но я не мог забыть, что на моей родине остались десятки тысяч честных, умных и порядочных людей, которым больше некуда идти. И я предложил набрать русский легион. К моему предложению прислушались, и вот мы здесь.

— Приятно слышать, господин лор-капитан, — усмехнулся полковник и сел на место. — Значит, вам в этом ордене понравилось?

— Очень, — рассмеялся светловолосый. — Такой взаимовыручки, дружбы, уважения друг к другу я не встречал ни разу за всю свою жизнь. Если человеку поручено дело, то ему верят и не мешают. Наоборот помогают всем, чем только могут. Хотя потом спрашивают строго. Но разве это не правильно?

— Правильно, — согласился артиллерист. — Однако никак не могу поверить в ваш рассказ.

— Станете одним из нас, поверите. А нет — так и не нужно.

Он немного помолчал, затем продолжил:

— Господа! Пусть каждый из вас взглянет на левый рукав ваших комбинезонов. Вы видите разноцветные полоски?

Офицеры сдержанным гулом подтвердили, что да, видят.

— Это не просто полоски. Пока вы находились на станции, вас незаметно проверяли. Не надо обижаться, сделать по-другому было невозможно. Так вот, те, у кого одна коричневая полоска, должны избрать страну, в которую эмигрируют. Каждому выделят деньги на несколько лет безбедной жизни в валюте этой страны. О нашей станции вы забудете, память о пребывании здесь мы сотрем. Снова приношу свои извинения, но иначе поступить мы не имеем права. Далее. Те, у кого вдобавок к коричневой полоске есть желтая, имеют возможность дополнительного выбора. С нами прибыл представитель объединенной армии Фарсена, генерал Гласс. Желающие могут могут эмигрировать на Фарсен и стать офицерами ОАФ с сохранением звания и выслуги лет. Те, у кого вдобавок есть серебряная полоска, могут стать Аарн и войти в русский легион. Впрочем, необязательно, в ордене никого и никогда не принуждают. Если человек, ставший аарн, не хочет оставаться военным и решил пойти учиться, жить мирной жизнью, то ему никто препятствовать не станет.

— А по какому критерию вы выбирали? — вскочил с места какой-то покрасневший пехотный капитан. — Почему у меня только коричневая полоса, а у капитана Вальцева все три? Мы в одинаковом звании, служили в одной части. Может, я тоже хочу служить в этом вашем русском легионе!

— Вы действительно хотите, чтобы я объяснил вам это прилюдно? — криво ухмыльнулся лор-капитан. — Не боитесь?

— Уверен!

— А зря. Припомните-ка разграбленный обоз около деревни Шоховка и убитых вами солдат. Ваших собственных солдат, увидевших, как их командир запихивает в котомку украденные драгоценности. Вспомните брошенного вами умирать в лесу раненого поручика Хортича, который выжил бы, если бы вы помогли ему добраться до госпиталя. Вспомните изнасилованную вами около Запорожья девушку, обратившуюся к вам за помощью. Могу напомнить еще кое-какие моменты из вашей «богатой» биографии, капитан. Хотите?

— Н-не н-н-а-д-д-о… — с трудом выдавил из себя тот, падая обратно в кресло.

Он весь побелел и с ужасом смотрел на стоящего на сцене, гадливо скривившегося человека в черно-серебристой форме. Откуда чужак знает обо всем этом?! Не было же свидетелей! Хотелось отрицать, но каким-то шестым чувством капитан понял, что в этом случае будут представлены куда более убойные доказательства. Лучше не рисковать. Сидевшие около него офицеры постарались отодвинуться подальше, поглядывая на капитана с не меньшей гадливостью, чем аарн. Бросить на поле боя раненого товарища, спасая собственную шкуру? Не было в их глазах более подлого и более бесчестного поступка. Бледность капитана говорила о том, что обвинение не голословно.

247